По изгибам бульвара Сансет ехали четыре автомобиля с зажженными фарами. Во главе двигался старый черный кадиллак, переоборудованный под катафалк, затем «додж», за рулем которого сидел Альберт Манн, рядом с ним Малко, в самом конце ехали две машины ФБР. Дафнию похоронили в одной из ячеек Вествудского кладбища. Церемония не продлилась и десяти минут. Было что-то нереальное в этом погребении на скорую руку под лучезарным небом. Малко разрывался между грустью и яростью.

Время от времени их маленький конвой пересекали другие автомобили. Они почтительно зажигали на короткое мгновение фары. Это напомнило Малко другой день в Лос-Анджелесе, когда сотни тысяч калифорнийцев ехали с фарами, зажженными средь бела дня, в честь Роберта Кеннеди.

– Она была убита, – сказал он.

Альберт Манн кивнул.

– Вполне возможно, но у нас нет никаких доказательств. Не забывайте, что судебный исполнитель выдал разрешение на захоронение, в котором причиной смерти указано самоубийство...

Золотистые глаза Малко стали такими глубокими, что приобрели зеленую окраску. Это был плохой знак.

– Почему бы не потрясти хорошенько Джина Ширака или Джил Рикбелл?

– Потому что у нас демократия, – вздохнул Альберт Манн. – И потому что для нее предпочтительнее не вмешивать в эту историю местную полицию. Вы сами должны действовать. Вы.

– Но каким образом? – возразил Малко. – Мы в полном тумане. Я даже не уверен, что сам Джин Ширак виновен. Следовало бы их напугать.

Они достигли Беверли Хиллз и покатили немного быстрее. Водитель катафалка торопился обратно.

– У меня есть для вас новость, – сказал Альберт Манн. – Вот уже два дня, как у Джина Ширака новый садовник. Навахо, как и тот, которого нашли в Мексике...

– И что из того?

– А то, – сказал Альберт Манн, – что это начало конца. Если бы мы могли, мы бы сами туда отправили этого навахо. Чтобы он сыграл роль козочки в клетке с тигром. Мы имеем дело с загнанным в угол противником, которого поджимает время. Теперь я в этом уверен. Иначе они бы не совершали убийств. Теперь все ускорится, поскольку они так хотят этого навахо...

– Но, почему, бог ты мой?!

– Об этом я ничего не знаю. Но они собираются форсировать это дело. Джин Ширак, может быть, и играет какую-то роль, но за ним стоят настоящие профессионалы. Нам нужны именно они. Если мы кинем в тюрягу Ширака и Джил Рикбелл, это ни к чему не приведет. Делайте выводы сами: мы даже не знаем, почему и где был убит навахо Зуни; мы не можем связать попытку покушения на вас ни с кем из замешанных в эту историю лиц; официально Дафния Ла Салль совершила самоубийство. Мы связаны по рукам и ногам. Но никто не мешает лично вам спросить у мисс Джил Рикбелл, где находилась Дафния в тот вечер, когда умерла, и с кем...

Катафалк поехал прямо по Сансету, а Альберт Манн свернул в сторону Беверли Хиллз. Малко размышлял. Увы, американец был прав.

– Я поеду сейчас к Джил Рикбелл, – мрачно сказал он.

За поясом у Малко был кольт 38-го калибра, предложенный Альбертом Манном. Он больше ничем не хотел рисковать. Слишком много смертей в Лос-Анджелесе – Городе Ангелов.

Он решил застать Джил Рикбелл врасплох, даже если ему придется прождать ее целую ночь. Когда-нибудь должна же она вернуться домой. Неожиданность станет хорошим козырем.

Повсюду в окнах виллы горел свет. На подъездной аллее стояли белый кадиллак и красный «корвет». Малко припарковал сзади свой «мустанг» и нажал на кнопку звонка.

Ему открыла дверь сама «дорогуша» Джил. В ее глазах Малко не увидел никакого страха, только удивление. Затем вспыхнул лучик лукавства.

– Почему вы не позвонили? – шаловливо спросила она. – Вы хотели сделать мне сюрприз?

– Немножко еще и поэтому, – сказал Малко, входя в дверь.

Поведение «дорогуши» Джил шло вразрез с его гипотезами.

Девушка была одета в курьезные брючки из коричневой кожи, на лямочках, словно детский летний костюмчик, и блузку покроя мужской рубашки из красного шелка.

Обруч в волосах придавал ей вид очень большой умницы. Хотя, по обыкновению, на ней не было никакого белья.

Малко уселся на большом канапе черного бархата.

Затянутая в свои кожаные брючки, «дорогуша» Джил была крайне соблазнительна. Как скверно устроена жизнь! Она прочитала это в глазах Малко, когда внезапно подошла к нему.

– Я счастлива вас видеть.

Малко взял ее руку, унизанную перстнями, и поцеловал. Ему не хотелось говорить то, что он должен был сказать.

– Я пришел сюда не для этого, – сказал он.

Лицо мадонны помрачнело, в глазах мелькнул беспокойный блеск.

– А в чем дело?

Малко впился своими золотистыми глазами в ее глаза.

– Дафния Ла Салль умерла. Через несколько часов после вечеринки, проведенной с вами.

Джил отвела глаза. Но безо всякого страха.

– Я... Я знаю, – сказала она. – Я прочла об этом в газетах. Я очень сожалею. Это ведь была ваша подружка, не так ли?

– Да, она была моей подружкой, – сказал Малко. – И я хотел бы знать, как она умерла.

Джил опустила голову.

– Я знаю, что должна была бы вам позвонить, но я не люблю говорить о смерти. Это меня пугает. Не знаю, почему. Дафния покончила с собой. Она уехала задолго до меня. Я проснулась в шесть часов утра.

Малко вздохнул.

– Джил, Дафния не кончала с собой. Она была убита. Кто-то заставил ее принять сильную дозу снотворного. Вы были там. Следовательно, вы являетесь сообщницей убийцы. Вот все, что я хотел вам сказать.

– Вы шутите! – сказала Джил. – Там были только Сеймур, Джин, Патрисия и я.

– Где «там»?

– Я... Я бы не хотела вам этого говорить. Тем более, что это не имеет никакого значения.

Малко чувствовал, что она обеспокоена, но не напугана по-настоящему. Или он ничего не понимает в психологии, или она к смерти Дафнии не имеет отношения.

Это казалось невозможным.

«Дорогуша» Джил вежливо ему улыбнулась и сказала:

– Я понимаю, что у вас горе, но не нужно воображать себе подобных вещей. Почему вы считаете, что Дафнию убили?

Она искренне шмыгнула носом.

– Она была чудесной девушкой.

Малко почувствовал, что настал момент переходить в наступление.